20.02.2024

Митрополит Климент: Молитва: от детства к зрелости

Среди героев произведений лауреата Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия Бориса Петровича Екимова немало персонажей, живущих по совести. Людей, которые не могут не только сами причинить вред более слабому, тем более ребенку, но и сделают все, чтобы защитить его от вреда, который готовы причинить другие, в том числе родные человека (например, рассказ «Продажа»). Людей, для которых немыслимо присвоить что-то чужое. Они не только не возьмут принадлежащее другим, им в голову даже мысль не придет, что так можно поступить. А когда рядом оказываются кто-то, готовый нажиться на чужом несчастье, такой человек не может смириться с тем, что можно радоваться неожиданному (и нечестному) прибавлению в своем хозяйстве, увеличению достатка за счет чьих-то страданий и потерь (например, повесть «Пастушья звезда»).

Сегодня мне хочется поговорить о теме молитвы в произведениях Бориса Екимова. Сразу вспоминается рассказ «Живые помощи». Детские годы главного героя были непростыми: началась война, а они с матерью жили на окраине Сталинграда. Много раз они были на волосок от смерти, пережили страшные бомбежки, лишения. Знакомые погибали целыми семьями. Засыпаны землей оказались друзья, с которыми еще несколько часов назад играли в свои детские игры. Когда мальчик увидел это, умолял маму попробовать откопать их, то ли не понимая, что прошло время и им уже не помочь, то ли не желая смириться с тем, что произошло. Женщине пришлось увести ребенка, хотя он продолжал кричать, просить. Не только физически было тяжело. Детское сердце, ум, психика не могли вместить все ужасы, которые прочно вошли в жизнь и не хотели уходить, мальчик тяжело все переносил, и даже после окончания войны порой пугался вещей, которые хоть как-то напоминали о том страшном времени.
Пережив все опасности, он остался жив. Вырос, честно трудился, создал семью. Сейчас был уже пожилым человеком, дедом, как он сам говорил о себе и как его привычно звали. Помогал растить внуков, в меру сил трудился на земле и уговаривал давно взрослого сына взять большой участок, чтобы постепенно обустроить на нем сад и построить жилье. О пережитом во время войны рассказывать не любил: «Он помнил. Он на всю жизнь запомнил. Но не хотел… Перед чужими людьми. Это ведь было так непонятно для тогдашнего, малого еще мальчонки. Непонятно и страшно. Как и теперь, на старости лет, после долгой жизни».
Так вышло, что жизнь его прошла вне храма. Он шел традиционным для того времени путем: пионер, комсомолец, член партии…
Как-то вечером незадолго до годовщины Сталинградской битвы по радио пожилой мужчина услышал рассказанное ребенком стихотворение. Там были такие строки:

Вспомню, как жили мы с мамой родною
Всегда в веселе и тепле.
Но вот наше счастье распалось на части.
Война наступила в стране.

Это были строки из его жизни. Он сам пережил все это. И снова все вспомнилось, в том числе как немецкие самолеты сбрасывали бомбы, а мама прятала его в погребе и молилась: «Живый в помощи Вышняго…». Потом мама велела и сыну повторять за ней слова молитвы. Тогда они едва не погибли, вокруг было разрушено все. Убит был их пес, прикрывший и согревавший ребенка собой, а мальчик выжил.
Мать молилась и в другой раз, когда его буквально засыпало землей, и она старалась откопать его окровавленными голыми руками. Ее услышали, пришли на помощь и помогли вытащить ребенка из земли живым.

Дед, придумавший для внуков полюбившиеся им веселые подвижные игры, теперь думает о другой стороне развития детей. Он предлагает им выучить услышанные им по радио строки о войне. А еще он хочет, чтобы его внуки тоже знали молитву: «И надо бы вам молитву выучить, «Живые помощи», потому что эта молитва всегда спасает. Точно вам говорю.
– Живый в помощи Вышняго… – громко произнес Дед».
Война не только не уходила из памяти наяву. Она порой приходила и во сне: «Но теперь, в тяжком сне ли, мороке мешалось нынешнее и давно минувшее, о котором нынче весь день вспоминал. Подступал осязаемый страх. […] Дед проснулся в страхе и холодном поту, с молитвою на устах и продолжил ее, уже в яви, вслух, потому что хотел быть услышанным. […] Сам того не подозревая, он, оказывается помнил эту молитву до последней строки, до последнего слова, пронеся ее через жизнь…»
Когда-то словам молитвы учила мальчика мать. И сама молилась за него. А дальше была долгая жизнь, жизнь вне храма. Но вдруг оказалось, что молитва не забыта. Она была с ним всю жизнь, она была внутри его и вспомнилась, когда тяжелое прошлое навалилось с особой силой.
Что хочет теперь пожилой мужчина сделать для своих внуков? Выучить с ними слова молитвы, научить их молится. Выучить с ними стихотворение о войне – это родная живая история. И взять еще землю, возделывать ее и обустраивать, чтобы дети там отдыхали, ели выросшие на ней огурцы, яблоки, вишню, а потом передать эту землю и труды на ней уже своим детям…

В Книге притчей читаем: «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится» (Притч. 22: 6). Ведь так поступила с героем рассказа когда-то его мама, своим примером, скромным, не выпячиваемым на показ, но оказавшим влияние на всю его жизнь, хотя и незаметным образом. Ведь он стал честным тружеником, любил свою страну, свою малую Родину, работал на благо своего Отечества. Когда пришло время – создал семью, любит теперь своих выросших детей и подрастающих внуков. Разве это не плоды наставлений «при начале пути его»? Это генокод, вложенный в нас. Он-то, наверно, и не позволяет оторваться от корней Евангельских заповедей, как бы кто не старался это сделать. Если уже совсем внедрить «синтетику» в народные гены, тогда да, результаты налицо. Достаточно заглянуть в соседние страны, бывшие не так давно не просто дружественными, а по-настоящему братскими…

«Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф. 19: 14) – так говорил Спаситель своим ученикам, которые по непониманию хотели не допустить детей, которых родители привели для благословения. Ведь это удивительно, что такая великая книга, как Новый Завет, охватила все сферы человеческой жизни! Даже важность ранних детских впечатлений не ускользнула от внимательного взгляда Богочеловека. Хотя, казалось бы, в тот момент решались проблемы куда более важные и значительные. Научить ребенка словам молитвы, объяснить разницу между добротой и злостью – это и есть «пустить детей приходить к Богу». Наверно так.

Закончить хотелось бы словами замечательного православного подвижника нашего времени Патриарха Сербского Павла (Стойчевича): «К сожалению, в нашем обществе есть бедные дети, которым родители не смогли дать ничего… кроме денег». Есть над чем задуматься…

«Вечерняя Москва»