07.01.2024

Рождественские стихи современных поэтов

ЮРИЙ КУБЛАНОВСКИЙ 

* * *
Как по знаку срываются с крон
в ближнем Страхове – бедном посёлке
нешумливые стаи ворон,
словно брошены тучам вдогон
вверх скуфейки, ермолки...
Третий год притекаю сюда,
ветеран, незадачливый воин,
тот, что брал и сдавал города,
в холода отдышаться
у дымных промоин.
У твоих полыней, омутов
и ракит я ветшать не готов.
Для Второго пришествия тут,
для какой-то невиданной цели
уже прибраны хлев и закут
со снежком, залетающим в щели.
В темноте родового гнезда
ты со мною на «вы»: «Вы не спите?»
Нет, не сплю: дожидаюсь, когда
над некрепкою кровлей звезда
вдруг проклюнется в мутном зените.

МАРИЯ ВАТУТИНА

Рождество

От мороза тюль пришёл в движенье,
Через щели дует по ногам.
Празднует сегодня день рожденья
Бог, приставший к нашим берегам.

Нет на стенке маминых отметин:
Как он рос, каким высоким стал.
Скучен богу праздник –
он бессмертен,
Непонятно, стар он или мал.
Чай горячий с мёдом и морошкой,
Пироги с капустой на столе.
Он себя уже не помнит крошкой
В иудейском мамином селе.

То чайку из блюдечка пригубит,
То замрёт, дыша едва-едва,
Слыша, как топор соседский рубит
На щепу замёрзшие дрова.

Смотрит в полукруглое окошко,
Снегом занесённое на треть.
Тает, заморожена, морошка –
Тоже вон превозмогает смерть.

Под луною ёлка золотится,
И скотина дышит за стеной.
Думает: «Вот здесь бы и родиться,
И уйти б отсюда в мир иной...»

Бог ты мой, тут тоже Иудея,
Свет Эллады, римская резня.
Снег пойдёт, и страсти, холодея,
Поутихнут на исходе дня.

А звезда, пока он курит в щёлку,
Что-то всё пытается сказать.
Надо бы какую богомолку
Надоумить варежки связать.

ИННА КАБЫШ

Рождество

А я просила не угла
в январской круговерти,
а сына.
Вот и родила.
Вот он лежит в конверте.
Вот здесь и будет он лежать,
кричать, сучить ногами,
ходить…
Куда мне с ним бежать
такими-то снегами?
Дороги,
крыши,
провода
в снегу.
А снег всё сыпет…
Горит далёкая звезда:
она и есть Египет.

ОЛЕСЯ НИКОЛАЕВА

Джотто ди Бондоне

Сегодня в память Джотто ди Бондоне,
раздвинув византийскую условность,
я углублюсь в пространство светотени
и с агнцами возлягу возле ног
Иосифа Обручника.
Мария,
на локоть опершись, глядит на Сына,
и ангелы над кровлей так похожи
лицом на дочерей моих…
А я
допущена на это любоваться
в обители, где вдруг земля и небо
сошлись так запросто,
чтобы почтить Младенца,
и где в Святом Семействе
каждый может
почувствовать себя своим настолько,
насколько любит…
Синим-синим цветом –
ультрамарином, кобальтом, лазурью
и суриком насытить роговицу
и, зрение профанное утратив,
увидеть мир в преображённом свете.
И повторять, язык и слух лаская
нездешним именем:
– О, Джотто ди Бондоне!

Источник