03.10.2023

Митрополит Климент: Достоевский: без страдания нет настоящего человека

Современным людям жизнь видится веселым и легким развлечением, «без напрягов», чтобы все было быстро и удобно. Ни о чем серьезном не задумываться, ни о ком, кроме себя, не заботиться, потреблять развлекательный контент в интернете (где же еще? не в библиотеки же ходить!). Зачем тяжело работать? Можно же стать блогером, и тогда будет много-много денег... Это саркастический юмор. Сегодняшнему человеку страшны трудности, страдания, ответственность за кого бы то ни было. Но можно ли жить без ответственности? И – более того – нужно ли к этому стремиться?
Здравомыслящим людям подобные взгляды странны. Уместно вспомнить о совершенной непоправимой ошибке, совершенной первозданными людьми в раю, где им точно не надо было ни о чем особенно заботиться. И что же они услышали: «Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе… в поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3: 17-19). Можно с верой или недоверием относиться к словам Священного Писания, но вряд ли кто-то поспорит с тем, что этим законам подчиняются все без исключения жители земли.
Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский был уверен, что страдания необходимы и неизбежны для спасения. Также он считал, что человек, берущийся за перо, должен знать, что такое Голгофа в широком понимании, и не с чужих слов, а испытав сам. В этом он солидарен со святыми отцами Церкви: «Телесная бо сия мучения веселия суть рабом Твоим», – это слова молитвы святого Евстратия, читаемые на субботней полуночнице.
Как мы понимаем, все это были не теоретические убеждения, а вынесенные из жизни, полученные на своем опыте. Достоевский хорошо знал, что такое страдание. Казнь, отмененная в последний момент, острог, каторга, ссылка, запрет иметь бумагу и письменные принадлежности – и это для него, уже получившего известность как писатель, было величайшим страданием. Здесь обозначены только некоторые тяжелые обстоятельства из его жизни, которые ему пришлось пережить. Очевидно, в его жизни их было гораздо больше. И писатель прочувствовал разного рода муки на своем опыте в полной мере.
Итогом этого стал не страх перед страданиями, не стремление избежать их любой ценой в будущем, а осознание, что оны неизбежны и даже необходимы, и что без скорбей стать хорошим, по-настоящему глубоким писателем невозможно.
Что такое страдание? Современные словари определяют его как физическую или нравственную боль, мучение.
Каждый человек знает, что такое физическая боль. Боль от ушиба, мигрень, зубная боль, после операции или невралгическая, после переохлаждения и т. д. – хоть какую-то боль испытывал каждый. И порой сильную, с трудом переносимую или вовсе нестерпимую без медицинской помощи. Замечали ли вы, что человек больше сочувствует другому, если страдания того ему знакомы? Если человек сам пережил подобное его сочувствие более живое. Он на своем опыте знает, что чувствует тот, переживая такие страдания, насколько ему может быть тяжело. А порой он может подсказать, что сделать, чтобы стало полегче. Пережитое физическое страдание делают нас восприимчивее к мучениям другого человека, милосерднее. Безусловно, это не аксиома. К сожалению, встречаются и те, кто требует от окружающих бесконечного внимания к своим немощам и болезням, но сам совершенно не склонен по-настоящему посочувствовать и помочь другому человеку, когда тот терпит телесные или душевные страдания. Но все же значительное количество людей, на своем опыте зная, что такое «нынешние временные страдания» (ср. Рим. 8: 18), способны понять и боль другого.
Но каждый ли человек знает, что такое нравственная боль? Можно с уверенностью ответить так: каждый, у кого есть совесть, знаком с нравственными страданиями на своем опыте. Не бывает человека, который не совершал бы ошибок, в том числе таких, от которых страдают другие люди. Порой ситуация усугубляется тем, что сам совершивший не сразу понимает, как он был неправ, когда это делал, что прошло время, когда можно было совершенное исправить, теперь изменить гораздо сложнее. И тогда появляется в душе нравственная боль – показатель того, что человек еще духовно живой, что у него есть совесть. Может быть, хватило бы простого понимания и осознания своей неправды? Но нет, далеко не всё можно понять только умом. Ведь не зря Господь дал нам не только интеллект, как «инструмент» для решения всего, но и совесть.
Вспомним роман Достоевского «Преступление и наказание». Пока Родион Романович Раскольников пытался выстроить сложные и запутанные концепции вроде: «Тварь я дрожащая или право имею», даже уже совершив страшное, как-то совсем забыв о том, что «нет ничего тайного, что́ не сделалось бы явным, ни сокровенного, что́ не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лк. 8: 17), анализ происшедшего был безрезультатен, заводил в тупик и все более воспалял рассудок. В этом не было жизни. И только когда он стал стремиться обратиться к Господу сердцем, обратиться к искреннему покаянию, когда он позволил говорить своей совести, когда он стал чувствовать нравственную боль, а не только рассуждать и размышлять, появилась надежда на возвращение к настоящей жизни, на спасение, глубокое и деятельное покаяние. Безусловно, без страданий, через которые он уже прошел и через которые ему еще предстояло пройти, это было бы невозможно.
Нет человека, который никогда не стоял бы перед сложным выбором, когда невозможно сделать так, чтобы со всех точек зрения все было хорошо, чтобы обошлось без потерь для всех, без боли. И здесь тоже человек с совестью не может не испытать нравственных мучений: их отсутствие означало бы равнодушие и черствость.
Не зря существует слово сострадание. Сочувствовать, жалеть, понимать, разделять нравственную боль чаще способен тот, кто эту нравственную боль сам испытывал, кто знает, что такое страдание. Яркий пример – Соня Мармеладова. Девушка с очень непростой судьбой, испытавшая много горя и унижения, она помогает Раскольникову вернуться к настоящей жизни, почувствовать содеянное, прийти к покаянию.
Если человек не знает страдания, он не знает жизни, не знает людей, не знает даже самого себя. Отнюдь не случайно Федор Михайлович говорил еще неопытным авторам, что нужно страдать, чтобы получалось что-то сильное, настоящее, глубокое по своей драматичности.
Вряд ли кто-то из нас стремится к разного рода скорбям или лишениям. Но если мы будем честны с собой, то обязательно вспомним, что время нашей жизни, которое мы воспринимали как тяжелое, наполненное тем, что заставляло нас испытывать муки, по итогам нередко оказывалось по-настоящему плодотворным. Мы обрели что-то важное в духовном смысле, мы многое узнали, поняли, прочувствовали, даже окрепли. Мы изменились. И в нашей жизни произошли перемены, которые оказались нам во благо.
В молодые годы Федора Михайловича Достоевского в его первых произведениях уже виден был безусловный литературный дар. Но самые сильные произведения созданы уже зрелым писателем и человеком, прошедшим через страдания и осознавшим их неизбежность. А все добытое большими трудами, усилиями и затратами, имеет бо́льшую ценность. «Входите тесными вратами, потому что широки́ врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими» (Мф. 7: 13) – все, что можно добавить.

«Вечерняя Москва»