19.06.2013

18 мая в «Доме А. Ф. Лосева» открылась выставка «Церковный самиздат»

Этому событию был посвящен вечер, на котором выступили А.В. Плигин и М.А. Гольденфельд, «самиздатели» церковной литературы, с конца 1970-х годов занимавшиеся этим промыслом, незаконным и преступным, с точки зрения светского государства, вменившего себе в долг искоренение религии, как «опиума для народа». 6 июня было проведено второе заседание по этой теме, на котором о своей издательской деятельности рассказывали Е. С. Полищук, А. В. Плигин, С. М. Половинкин, свящ. А.Н. Троицкий.

Оба вечера вел старший научный сотрудник ИМЛИ РАН Н.В. Котрелев.

Выставка, посвященная церковному «самиздату», не только впервые предъявляет историкам и новым поколениям блистательные образцы подпольного книгоиздания – эта выставка дает возможность оценить размах и культурное достоинство того, о чем до сих пор историки не вспоминали, не говорили, не размышляли, занятые исключительно несанкционированным воспроизведением и циркуляцией политических и литературных текстов. Оказывается, масштаб и организация, равно и техническое совершенство церковной печати несравненны. Она почти мгновенно достигла уровня самодостаточности – в плане аутофинансирования, распространения, даже технического обеспечения (разумеется, в пределах, мыслимых в стране «развитого социализма»).

Выступавшие на втором вечере разделились надвое в понимании самого термина «самиздат». Одни говорили преимущественно о машинописном и ксерографическом воспроизведении текстов, удовлетворявшем духовные и умственные запросы небольших интеллигентских кружков, где тираж редко превышал пять экземпляров и весь оседал внутри группы, рисковавшей перепечаткой текстов, запретных или трудно достижимых в условиях советской культурной политики и цензуры. Ни в коем случае нельзя преуменьшать эпохальную значимость этой метаморфозы медийного пространства, в котором воспитывался и жил важнейший для национальной культуры слой христианской интеллигенции. Однако если в слове «самиздат» поставить ударение на его вторую часть, то приходится вспомнить, что «издание» предполагает передачу текста в неконтролируемую издателем внешнюю среду, издание есть «выход в свет», публикация.

Выставка представляет личную коллекцию Алексея Васильевича Плигина, который сохранил около сотни произведений своего подпольного предприятия. Начал издатель на рубеже 1970–1980-х гг. с любительского распространения ксерокопированных сборников Николая Гумилева, Марины Цветаевой, затем – произведений В. Набокова, беллетристики, которую требовал тогдашний читатель. Однако очень скоро общественный спрос и пастырское благословение составили исключительно церковный репертуар книгоиздательства А. Плигина. Он печатал молитвословы и просветительские брошюры, многотомное «Добротолюбие» и Отцов Церкви, жития Святых, катехизаторскую литературу и богословие.

В начале 1980-х гг. тиражи изданий Плигина и его коллег достигли сотен, а позже и тысяч экземпляров. Если вспомнить, что наиболее важные тексты, прежде всего – Молитвослов – многократно переиздавались, общий их тираж соперничал с тогдашними тиражами церковной печати, предельно стиснутой государственным режимом. Богатство и гибкость репертуара подпольных издателей были просто недоступны Издательскому отделу Московской Патриархии. Знаменательно, что в репертуаре доминирует аскетическая и житийная литература. Тематика изданий определялась возможностями сбыта, очевидно, что спрос отражал первичную и основоположную потребность христианского жизнеустроения народа. Многозначителен тот факт, что не просто самоокупаемое, а доходное производство развивалось именно в силу высокого спроса, «на народные деньги», без всякой поддержки извне, в отличие, скажем, от самиздата политического.

Доступа к типографским машинам у подпольных издателей не было, единственным средством тиражной печати в их распоряжении и практике был ксерокс. А. Плигин добился не только высокого качества многоэкземплярного ксерокопирования. Он сумел замечательным образом «одеть» тиражную книгу: А. Плигин возродил в подпольных условиях производство переплетов с тиснением, используя материал и инструменты, приобретенные у старых переплетчиков (сохранение и использование в советские времена кассового материала жестоко каралось) либо исполненные мастерами по заказу А. Плигина. По заказу А. Плигина инженеры создавали даже несложные приспособления и механизмы, например, обеспечивающие шитье блока в кустарном производстве. На выставке показан и материал и сохранившиеся полуфабрикаты, дающие представление о всей технологической цепочке ручного одеяния книги.

Неподцензурное книжное производство подлежало при советской власти уголовному наказанию. Издание христианской литературы было для коммунистической диктатуры недопустимо в принципе по ее идейному канону, однако из тактических соображений в 80-е годы власти оказалось более удобным карать самиздатчиков за недозволенное предпринимательство. Группа издателей получила реальные сроки лишения свободы, до четырех лет лагеря. Воспоминания участников заседаний, посвященных церковному самиздату, зачастую воскрешали самые авантюрные стороны их деятельности – перемещение по съемным квартирам, использовавшимся как производственные помещения, камуфляж, конспиративные встречи с неопознаваемыми партнерами по разделению труда… 

Н. В. Котрелев