Издательский Совет Русской Православной Церкви: Владислав Бахревский. Складень

Главная Написать письмо Поиск Карта сайта Версия для печати

Поиск

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Владислав Бахревский. Складень 17.09.2021

Владислав Бахревский. Складень

Повесть известного писателя Владислава Бахревского опубликована на портале «Журнальный мир».

1

Войну ждали страшную, но земную. А она – с неба. Ночь-полночь – гул, гром, какого отродясь не слыхали. По окнам красные всполохи, изба ходит ходуном.
Аннушка выскочила на крыльцо: светопреставление.
Застя звезды – рыбы по небу! Огненную икру мечут.
Аннушка воздух в себя – Духа Святого, а когда выдохнула, – Выползово накрыло огненным валом. Вздоха и выдоха хватило поделить деревню на живых, пригодных для жизни, и на убитых – непригодных.
Визг свиней уж до того пронзительный, сердце ноет, козы кричат, как малые дети. А уж коровы ли ревут или труба архангела – не разберешь. Ужас. Но бабий вопль звериного надсадней. Детей поубивало.
– Нас-то, Господи! – обошло! – согрешила Аннушка, глядя на смекалистую Прасковью Алексеевну.
Матушка родненькая тащит за собой в баньку обеих невесток: от немцев прячет, от насильников. Дверью за собою хлопнули и – бомба. В баньку.
И судьба. И крест.

2

Аннушка – женщина замужняя, на Рождество грядет круглая дата: двадцать лет… Алеша, муж, с первого дня на войне, лейтенант, не уберег Выползово.
Снаряд прошел над крышей – в лесу рвануло.
Тут все и улеглось в голове, рядком.
В избе престарелый больной отец, по лавкам семеро. Двойне – Коле и Нюре – по десяти, остальным – Господи помилуй! Васе – четыре, Маше – четыре, Ксюше – три, Пете – два, Ванечке – скоро два. И Паня, младшая сестричка, – помощница. Ей пятнадцатый.
На Паню и прикрикнула:
– Одевай, ребятню! Отец, собери, что подороже! Заначки, свои не забудь. Лопата в сенях?
– В сенях! Бабы где?
– Бомба в баньку попала! – и дверью грохнула за собой.
– Паня, куда это она?
– Не знаю, Могилы копать?
Аннушка и впрямь копала в дальнем углу огорода. Окоп.
Остановилась воздуха перехватить, поглядела… Он самый и есть – конец света. Бога, однако, не видно. Жизнь – в жилах, смерть – вот она. Яма на месте баньки и сарай, по бревнышку раскатанный.
Над Выползовым, как две звезды, сошедшие с небес, осветительные бомбы: наша и немецкая.
По взгорью, выбеленному выпавшим снегом, – люди бегут муравьишками. А с неба опять косяки черной рыбы. Веселые красные нити трассирующих очередей вколачивали в снег бегущих. Как гвоздики.
– К земле зиму прибивают, – сказала несуразное Аннушка.
Принялась копать, но глаза к небу так и тянутся. Небо исхлестано вдоль и поперек. На немцев и от немцев белые и желтые болванки. Снаряды.
Охнула, заскулила от страха. Надвигаясь, покатился гул моторов – танки! Лопата сама копает, а глаза смотрят: на дальней окраине Выползова – чадят. Танки чадят. Железные. У наших ружья нашлись, пробивающие броню.
Танки стали – пошла пехота. Наша.
Тотчас небо накрыла золотая сеть. Аннушка кинулась в избу.
– Что ты копаешься?! – закричала на Паню. – Отец, иди на огород! Копай, да шибче! В тепле только смерти ждать.
Отец пошел, воротился, сунул в мешок самовар. Аннушка ничего не сказала, кутала мелюзгу в платки, в шали.
– И старые что ли брать? – удивилась Паня.
– Лишь бы носы не отморозить. Собирай в котомки еду. Ванечку сама одену. Скорей! Все Выползово на небе.
Изба тряслась от взрывов. За стенами выло что-то огромное. Немцы накрыли деревню валом артиллерийской мести. За танки.
Аннушка тащила к окопчику сразу троих: Ванечку, Петю, Ксюшу.
Ухнула в окоп. Да как вовремя! Дома соседей, справа и слева, разнесло в щепу.
– Целы?! – крикнул Пахом Иванович, загораживая голову лопатой.
– Целы, – Паня ощупывала ребятишек. – Все тута!
Аннушка принялась выбираться из кучи-малы.
– Ты куда?! – закричал Пахом Иванович, страх как боялся остаться с детьми.
– Я скоро.
Аннушка вбежала в избу и сразу в красный угол. С тридцать седьмого, незабвенного, здесь у них висел Клим Ворошилов. А за Ворошиловым на полочке – складень с двумя створками. Третью створку искорежил прикладом латышский стрелок. Когда монастырь разгоняли, Аннушка и обрела искалеченный складень. В топком месте комсомольцы вымостили дорогу иконами.
Было! Местные люди, не ужасаясь, хаживали удобным коротким путем. Аннушка в ту пору во втором классе училась. На дорогу, на короткую, удобную, она смотреть не смела. Жалела Боженьку. Вот и унесла складень. Перепугала Пахома Ивановича – сторожа при сельсовете – до медвежьей болезни, а мама, Прасковья Алексеевна, складень на опустевшую божницу поставила. Правда, прикрыла суеверие портретом светоча Бухарина. Бухарина пришлось поменять на Ежова. Ежова на Ворошилова. Но и Ворошилов, как его предшественники, пошел в печь. В июле, 16-го или 17-го, немцы Смоленск заняли.
Перед складнем Аннушка на колени опустилась.
– Господи! Прими душу рабы Божей Прасковьи, рабы Божей Веры, матери Машеньки и Пети, рабы Божей Надежды – у нее вон сколько осталось. Помилуй.
Дом аж подпрыгнул. Вылетели прочь рамы, Аннушку прижало к печи.
– А вот и жива! – она сказала это неведомо кому, вперекор.

Читать далее

Владислав Бахревский – номинант Патриаршей литературной премии 2021 года.










Лицензия Creative Commons 2010 – 2024 Издательский Совет Русской Православной Церкви
Система Orphus Официальный сайт Русской Православной Церкви / Патриархия.ru