04.08.2021

Наш современник Федор Достоевский

Алексей Солоницын: Третье письмо в Небеса обетованные протоиерею Николаю Агафонову, священнику и писателю 

Здравствуйте, дорогой отец Николай.

Рад, что мои первые два письма дошли до Вас. Сужу хотя бы по тому, что второе письмо, которое касалось фильма с участием Софи Лорен «Вся жизнь впереди», хотя и без всякого предисловия, все же прочитано нашими братьями во Христе, число которых немалое, и правильно понято.

Рад, что читатель умеет разбираться в литературных жанрах.

Говорить и общаться с Вами по-прежнему для меня потребность души, и от возможности обсудить с Вами те новости, которые волнуют сегодня, не хочу отказываться.

Вспоминаю, как Вы рассказывали о своем поступлении в Московские духовные школы, и как на вступительных экзаменах Блаженнейший Владимир (Сабодан), будущий митрополит Киевский и Всея Украины, а в то время ректор Духовной академии, спросил вас: «А что вы читаете, молодой человек?» Вы ответили кратко: «Достоевского». Заинтересовавшись, владыка стал расспрашивать, что же недавний сержант понял в прочитанном, и беседа затянулась. А когда вы вышли, абитуриенты стали вас расспрашивать, почему так долго вы отвечали. И не поверили вам, что речь шла о Достоевском. И когда вывесили список принятых на первый курс семинарии, свою фамилию в списке вы не нашли. Увидели, что ваш знакомый показывает вам два пальца.

«Значит, двойка», – удрученно решили вы. А вам, оказывается, показывали, что надо почесть второй список, в котором среди нескольких фамилий ваша стояла первой. То есть значилось, что вы зачислены сразу на второй курс.

Эту историю вы рассказывали с улыбкой, и она мне вспомнилась сегодня, когда я писал о нашем общем любимом писателе. Ведь идет год Достоевского, все ближе 200-летие со дня его рождения. Спешу поделиться с вами радостью, что вчера мой редактор из издательства сообщила, что моя книга о Достоевском будет издана к юбилею писателя, поскольку выдержала Всероссийский конкурс среди других претендентов на издание.

Но вот ведь какая незадача: перечитывая «Братьев Карамазовых» (как раз недавно), я обнаружил ряд поразительных деталей, подробностей великого романа, которые прежде прошли мимо меня. Этими открытиями и хочу с вами поделиться, поскольку книжка уже в типографии, а промолчать не могу, хочется высказаться.

Итак, вот поразительная «Легенда о Великом инквизиторе», которую сочинил Иван и рассказывает ее Алеше, открывая перед ним свою душу. В этом сочинении Ивана Великий инквизитор уводит в темницу Христа, который вновь явился народу. Инквизитор объясняет Христу, что он только мешает им строить счастливое государство. Все поступки Христа-Спасителя, по мнению инквизитора, неверны, ибо: он не обратил камни в хлебы, а мог накормить все человечество; он не прыгнул со скалы, хотя ангелы могла бы подхватить его, и человечество убедилось бы в его Божественности; он отверг и третье предложение сатаны, хотя мог бы овладеть человечеством, ему подчиненным, и дать всем счастье.

Каждый из своих доводов инквизитор подробно аргументирует, доказывая Христу якобы ненужность и даже вредность его поступков. И потому он бы мог завтра же отправить Христа на костер, и восторженные почитатели подгребали бы уголья к подножию столба, к которому был бы привязан Христос. Но он, Великий инквизитор, отпускает Его – с тем, чтобы Он ушел и никогда больше не возвращался.

Вот, вкратце, пересказ легенды, сочиненной Иваном. По поводу этих страниц романа написано намного больше, чем объем самого романа. И нет нужды пересказывать доказательства великого лжеца, фактического посланника сатаны.
Но в этот раз, перечитывая бессмертные страницы, невольно обратил внимание, насколько они современны. Насколько сходными аргументами пользуются и сейчас лидеры мировой политики. В том числе и наши.

В самом деле, посмотрите. Не к тому ли же управлению народами ведет глобализация, которую и проповедует инквизитор? Ведь он говорит об уравниловке народов, которые получат хлебы, если будут покорны. Мало того: люди сами приползут и будут просить, чтобы их приняли в сообщество, которое получит эти хлебы.

Не ту ли же идею тайны, которой будут владеть только избранные управители мира, сегодня внедряют в сознание людей сторонники тотальной цифровизации? Не на основе ли этой идеи построены новейшие реформы в образовании? Чем меньше будет знать народ про конечную цель этой цифровизации, тем для него же лучше. А не будешь покорен – не получишь хлебы, вычеркнут тебя из списка живых.

Приведу лишь один отрывок из «обвинений» инквизитора и его доводы, которые он считает несокрушимыми:

«Мы вправе были проповедовать тайну и учить их, что не свободное решение сердец их важно и не любовь, а тайна, которой они повиноваться должны слепо, даже мимо их совести. Так мы и сделали. Мы исправили подвиг твой и основали его на чуде, тайне и авторитете. И люди обрадовались, что их вновь повели как стадо и что с сердец их снят наконец столь страшный дар, принесший им столько муки. Правы мы были, уча и делая так, скажи? Неужели мы не любили человечества, столь смиренно сознав его бессилие, с любовию облегчив его ношу и разрешив слабосильной природе его хотя бы и грех, но с нашего позволения? К чему же теперь пришел нам мешать?»

Посмотрим теперь, с какой откровенностью и даже некоей снисходительностью объясняют нам на международных форумах известные всей стране люди, что образованность, знания должны быть только у них, и это аксиома. Многие обратили внимание на эту беспардонность.

Не это ли втолковывает Спасителю инквизитор, похожий на Кощея Бессмертного? Замечательно его изобразил Илья Глазунов, выдающийся наш художник, Царство ему Небесное. И как прямо в точку, в самое уязвимое место нашей современной идеологии, которой якобы нет, указывает великий наш писатель-пророк Федор Михайлович Достоевский!

Трудно удержаться, чтобы не привести еще одно откровение инквизитора:

«И я ли скрою от тебя тайну нашу? Может быть, ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с тобой, а с ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с тобою, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал тебе, показав тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили лишь себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию».

Понятно, в союзе с кем признается инквизитор.

Когда сегодня пишут о Достоевском как о пророке, ссылаются и цитируют «Бесов». Но почему-то не обращают внимания на пророческую суть «Братьев Карамазовых». На «Великого инквизитора», который сегодня в иных одеждах пытается учить нас теми же аргументами, которыми он «вразумлял» Спасителя!

Вот почему мне захотелось поделиться с вами своими сегодняшними наблюдениями, размышлениями над страницами романа, который читан вроде бы внимательно. Но всякий раз убеждаешься, как же он оказывается вновь и вновь современен, необходим нам на пути ко Христу-Спасителю, без Которого всему человечеству грозит гибель.

Еще один пронзительный эпизод хочу напомнить вам, дорогой батюшка Николай.

Помните, как Иван Карамазов в последний раз приходит к Смердякову для решительного объяснения?

Иван уверен, что отца, Федора Павловича, убил не брат Дмитрий, а лакей Смердяков. В маленькой комнатке жарко натоплено, Смердяков сидит на постели, к ней придвинут стол. Он как-то непривычно спокоен, уверен во всем, что говорит в ответ на гневные, решительные требования Ивана все рассказать до конца. И вот, Смердяков также спокойно и уверенно отвечает, что убийца-то вы, Иван Федорович, а я лишь исполнитель. Сбитый с толку, потрясенный, весь в поту, Иван грозится раздавить Смердякова, а тот спокойно задирает штанину и из-под белого чулка вытаскивает пачку денег – и кладет их на стол, еще раз объяснив Ивану, что убийца именно он. Смердяков уже снисходительно советует Ивану снять пальто, сесть, перестать грозиться, и называет его «прежде смелым человеком».

Замечательно сыграна эта роль Валентином Никулиным в фильме режиссера Ивана Пырьева.

Сцена потрясает и самим фактом, объясняющим смысл одной из главных тем романа, и тем, как она гениально сыграна и снята в фильме. Но еще гениальней описана она в романе – так, что читателя охватывает ужас не только от содеянного Смердяковым, но и от совершенного идейным учителем Иваном, который совсем недавно, у еще живого отца, «за коньячком», как и названа глава третьей книги романа, спокойно отвечал Федору Павловичу, что «Бога нет». А если Его нет, то все дозволено.

Но вот мое открытие, прежде упущенная подробность. Смердяков, когда слышит какой-то шум и думает, что кто-то войдет в комнату, закрывает пачку денег книгой, лежащей на столе.

Это «Слова подвижнические преподобного Исаака Сирина» – вот какой книгой он прикрывает на всякий случай кровавые деньги. Вот что, оказывается, читает убийца и вроде бы дурак, неуч, с черной душонкой человек, в детстве любивший душить кошек, а потом облачаться в простыню и кощунственно «отпевать» удушенных. Этот человек, произошедший из «банной мокроты», по определению лакея Григория Васильевича, который и нашел его в баньке в саду, оставленного там матерью – юродивой Лизаветой по прозвищу Смердящая.

Смердяков читает одно из самых сложных по богословскому содержанию произведений из наследия святых отцов. В «Дневнике писателя» не однажды Достоевский упоминает святого Исаака Сирина как одного из любимых им подвижников христианства IV века от Рождества Христова. Эта художественная деталь о многом говорит – прежде всего, о сложности души даже такого ничтожества, как Смердяков. Зовут его, между прочим, Павел Федорович, а фактического отца его, дворянина и шута, насмехающегося над всем и вся, – Федором Павловичем. Опять-таки писатель подчеркивает в художественных деталях родство всех Карамазовых, столь, казалось бы, разных и далеких друг от друга по характерам и поведению, положению в обществе. Один из исследователей творчества писателя заметил, что вся семья Карамазовых – это русский крест: на вершине Алеша, в подножии – Федор Павлович и Смердяков, справа – взрывной, сам себя не помнящий в буйстве Дмитрий, слева – либерал, «возвращающий билет Богу» – Иван.

В молодые годы, читая «Братьев Карамазовых», в ошеломляющей воображение развязке убийства отца, конечно же, я сосредоточивал внимание на самом факте признании Смердякова. И превосходстве, с которым он выступает как обвинитель философствующего Ивана, который и есть подлинный убийца. А сейчас внимание мое сосредоточилось на подробности – той книге, которую читает перед своей бесславной кончиной Смердяков. Оказывается, русская душа может пройти путь от удушения котов и отпевания их – до духовных высот святого Исаака Сирина. Мы можем только догадываться, что понял Смердяков из подвижнических Слов святого. Но что он задумывался о прочитанном – факт, указанный нам великим тайновидцем души человеческой Федором Михайловичем Достоевским. Пусть он хотя бы открыл книгу на первой странице и прочел всего лишь первый абзац – и этого оказалось достаточно, чтобы во всем признаться Ивану, отдать ему кровавые деньги.

Вот как начинаются «Слова подвижнические» Исаака Сирина:

«Страх Божий есть начало добродетели. Называется же она порождением веры и посевается в сердце, когда ум устранен от мирской рассеянности, чтобы кружащиеся от парения мысли свои собрать ему в размышлении о будущем восстановлении».

Вот о чем сегодня хотелось поговорить с Вами, дорогой отец Николай.

Ваш Алексей Солоницын

 

Источник

Протоиерей Николай Агафонов (1955-2019) – писатель, лауреат Патриаршей литературной премии 2014 года