20.05.2021

Митрополит Климент: Природа в произведениях номинантов Патриаршей литературной премии

Природа – это наш общий огромный дом, созданный Богом. Этот дом по-своему прекрасный во все времена года и в любой точке мира. Порой это красота яркая, запоминающаяся, броская, порой – мягкая, неяркая, та, которой невольно тихо и надолго залюбуешься.

Красота, богатство нашей природы – одна из постоянных тем художественной словесности на протяжении веков. Каждый писатель, каждый поэт замечает что-то особенное в родной природе – такое, что до него не могли выразить словами так же точно и красиво. Сколько ни пиши о красоте наших лесов, лугов, рек и озер, тема эта останется неисчерпаемой.

Номинанты Патриаршей литературной премии имени равноапостольных Кирилла и Мефодия этого года тоже описывали на страницах своих книг родную природу. И каждый видел ее по-своему.

Вот так рассказывает читателя о весне Анатолий Григорьевич Байбородин: «На Благовещенье весна – молодица-медведица – переборола зиму-каргу; та весну стылым ветродуем, утренними морозами пугает, а сама тает, капелями плачет. Рано зажглись снега, заиграли овражки… Вешнее солнышко воскрешало от зимней, омертвелой спячки быгающую тайгу, что с трех боков обжимала лесничью избу. Со дня на день зеленое марево нежно окутает лес, укроется сиротская голь робкой хвоей и листвой, и заполошные птахи заголосят на утренних зорях любовные песни. А пока оживающая тайга играла сиреневыми всполохами цветущего багула, да вдоль речки пушилась белая верба».

Владислав Анатольевич Бахревский – автор не только исторических повестей и романов для взрослых, но и книг для детей. Одна из таких книг «Соловей». Маленький соловушка по имени Голубчик подрастает, знакомится с лесом и его обитателями, улетает вместе с другими в теплые края, там видит других обитателей нашей планеты. Возвращается в родные места и т.д.

Благодаря этой книжке дети узнают о жизни птиц и животных. Но не только об этом. Целый ряд качеств Голубчика – качества человеческие. И в ситуации он попадает такие, в каких и люди могут оказаться. Так что жизненный опыт Голубчика будет интересен любому юному читателю.

Конечно, есть в этой книге и описания природы – глазами юного соловья: «Далекий синий лес, когда до него долетели, оказался обычным. Сосны золотой стеной, суровые прекрасные ели, в низинах березы, а у воды – ольха, осины. Наш обычный лес, он, конечно, просто лес, а просто лес – просто дивное диво. Голубчик выбрал замечательную ветку, похожую на корону. Сел и стал осматриваться. По соснам вверх и вниз скользили золотые солнечные лучи, но вот что удивительно: солнце как раз зашло за облако, на земле тень. Голубчик стал смотреть во все глаза… Ах, вот оно что! За солнечные лучи он принял белок. Уж очень они быстрые и очень рыжие».

Человеческое состояние, мироощущение связано с миром природы. Это точно подмечено в стихотворении Игоря Леонидовича Волгина. Покос, красота летней ночи в родном краю, шорох трав, запах свежей и скошенной травы – эта картина помогает человеку вспомнить об очень важном: жизнь, данная нам Господом, прекрасна.

Сгребают сено косари,

шуруя граблями согласно.

Прекрасна жизнь! – Не говори –

она воистину прекрасна!

Прекрасна жизнь! Не обессудь,

что это так, а не иначе.

И если уж не в этом суть,

то и не в том она тем паче.

…Когда прольется свет ночной

над миром, родиной и домом,

над стороной твоей родной,

над краем, сызмальства знакомым, –

прислушайся, вдыхая всей

душою горький дух покосов,

и есть ли счастье в жизни сей,

не задавай себе вопросов.

Зримым, полноцветным получилось описание летней грозы в рассказе Василия Дворцова «Грянуло». Кажется, что не только дед Зубровин видит облако, оказался под ливнем, но и все читатели находятся здесь же, что они не просто читают описание природы, а сами стали свидетелями разгулявшейся летней стихии: «Из-за верхушек невысоких березок и осокорей неожиданно выросло округлое облако. Немного повисев на месте, оно стало расползаться, быстро чернея серединой. Осеребряя осинки, дунул ветерок. […] Вихрь ударил так, что деревья разом застонали, засвистели полетевшей листвой и мелкими веточками. Небо в минуту закрылось, где-то громыхнуло, и на землю упали первые холодные капли. В сердцах бросив ненужные грабли, Зубровин, сгорбившись, вслед за несомым вихрем сеном побежал под деревья. Ливень догнал его около старой, развесившей до земли свои мятущиеся бичами ветви, березы. Обняв издолбленный дятлами узластый ствол, он, упрятывая затылок в поднятый воротничок, зло смотрел, как по пресыщенно невпитывающей земле быстро растекаются пенящиеся лужи. С козырька кепки струйка текла прямо на нос, спину остро зазнобило. […] Он не увидел ни молнии, разбившей напополам обнимаемую им березу, не услышал раздирающего все вокруг треска. Он просто понял, что лежит на спине и смотрит в голубое чистое небо».

Рассказ об Иверской иконе Божией Матери «Пораненные образа» в книге Василия Костерина (творческий псевдоним Валерия Владимировича Лепахина) «Омофор над миром: Ченстоховская чудотворная» начинается с описания шторма на море: «Эгейское море волновалось весь день и всю долгую беззвездную ночь. Стылая, соленая до горечи вода недовольно обрушивалась на сушу, словно стремилась выровнять берега, стереть напрочь высокие острые скалы и если не разбить, то хотя бы повалить их. Казалось, волнам надоело гулять в заточении внутреннего моря, в окружении заливов и не поддающихся никаким наскокам и приступам камней, хотелось вырваться на вольную волю и поноситься по округлой земле, сметая все на своем пути. […] Отдыхая после бурного натиска, волны, казалось, ластились к скалам, оглаживая их бока, но, как только поднимался сирокко, они с новой яростью набрасывались на утесы, одну за одной вдребезги разбивая упругие соленые груди об острые, неподатливые и безжалостные камни. Иногда налетал белый шквал, и тогда брызги из серебристо-зеленоватых превращались в нежно-белые, пенные, и вся береговая линия очерчивалась широкой молочной каймой, с неровной сборчатой оторочкой». «Штормило и всю империю», – добавит автор чуть позже. Происходящее на море в этом тексте имеет явные параллели в жизни людей, всей империи.

В стихотворении «Небо» Мушни Таевич Ласуриа зовет читателя полюбоваться величественной красотой родной ему природы. Но тема природы идет неразрывно с темой родины и, в первую очередь, родительской семьи, с воспоминаниями об отце и матери.

Парю я в синеве, что высока,

И подо мной белеют облака,

И снежные хребты несокрушимы…

Я с детских лет тянулся к вам, вершины!

Я вами избран, горы, я – ваш сын,

И вы меня с младенчества дивите!

В тумане перевалов и вершин

Мои следы нетленны на граните.

Меня ребенком брали чабаны

На склон Эрцаху, в царство крутизны.

И верил я рассказам про ковчег,

На чьих обломках ныне вечный снег.

(Как тайной зачарованные дети,

Гляжу я на Эрцаху на рассвете…)

Что мне заменит данные навек

Леса, ущелья, море, кипень рек!

Вот в небесах моя душа явилась,

Внизу – земля, где я рожден и вырос,

Где я ходить учился, где мой дом,

Родительским воздвигнутый трудом.

…Лечу над отчим краем, где меня

Отец сажал когда-то на коня…

Владимира Юрьевича Малягина знают в первую очередь как замечательного драматурга. Но он и автор стихотворений. Среди них прекрасные строки, в которых осенняя природа и поэзия слиты в неразрывное единство, и к ним еще присоединяется музыка.

Ноябрь ветра принес и первые морозы…

И ломкий лист златой, покинув ветвь березы,

На землю снизошел и здесь обрел покой,

Как строчка из стихов средь многословной прозы.

Сиреневый туман размыл лесные дали.

Он обещает все, чего так долго ждали…

На звонких проводах две птицы, два ключа –

Скрипичный счастья ключ…

Басовый ключ печали…

Желанья поборов, предамся ленной неге,

Пишу стихи о снах, о хрупком первом снеге…

Как отрицанье дня и вечной суеты,

Рождается в душе щемящий строй элегий.

Природа – вечный источник вдохновения. Невозможно не восхищаться красотой созданного Господом мира и не удивляться ему: он настолько прекрасен, что привыкнуть к этому невозможно. Замечаешь что-то новое и затихаешь, любуясь.

Андрей Юрьевич Убогий в лучших традициях нашей литературы рисует с помощью слов деревья. И читателю кажется, что сам он там – среди этих деревьев, что он сам часть этой картины. И все ему знакомо, все это для него не чужое, свое, прочувствованное, не раз виденное, до щемящей боли знакомое: «Рядом с вязом – береза. Она тоже старая, часть ветвей высохла, зато на ней, как и положено, висит накренившаяся скворечня. Это, что называется, русская классика: какой же двор без березы, скворечни на ней и без жужжащего свиста скворцов где-нибудь в середине апреля, когда снег уже весь сошел, когда над сараями и погребами порхают лимонницы, а небесная синева так густа, что она, кажется, вот-вот начнет стекать вниз по березовым, подпирающим эту синь веткам?

Прямо против подъезда – два больших клена. И самое, может, красивое, чем нас радует осень – это зрелище ярко-багряных, пылающих кленов. Эти костры загораются каждую осень и у нас во дворе: только в них отчего-то с годами все меньше огня, и все больше желтого – тоже, впрочем, прекрасного – цвета. Или деревья, как люди, с возрастом остывают, и им все трудней вспыхнуть огненно-ярким багрянцем?

Хороши клены не только осенью, но и в разгар лета. Помню, как я еще юношей был поражен, когда, встав под кленом и запрокинув голову, увидел над собою шатер, полый лиственный купол, плотно покрытый узорными листьями, как черепицей. И я впервые подумал тогда, что дерево – тоже своего рода дом».

Отношение к природе, как к чудесному дару Божию, поможет нам сохранить этот прекрасный общий дом, именуемый Земля. Ведь Творец создал нашу планету, чтобы на ней жил человек. Но свой дом не губят, не разрушают, им дорожат, его любят. Если же человечество не будет относиться бережно к природе, оно без этого общего дома не выживет и само. Если потеряет способность видеть красоту природы, через которую Бог говорит о своем величии, премудрости и благости, то потеряет и источник постоянного вдохновения и радости.

Источник