20.12.2020

Леонид Бежин: Лучшее пишется сразу и быстро

О своем литературном творчестве и круге чтения рассказывает писатель Леонид Бежин.

– Леонид Евгеньевич, какие важные события произошли в Вашей жизни в 2020 году?

– Я мог бы повторить за Василием Осиповичем Ключевским, выдающимся русским историком, что события моей жизни – мысли, а факты жизни – книги. Наверное, с моей стороны несколько самонадеянно – уподоблять себя Ключевскому, но это действительно так, может быть, в силу возраста и постоянства в занятиях. Этим и запомнился год: книгами и мыслями. Причем, что парадоксально, лучшие мысли приходят тогда, когда над ними не думаешь, а лучшие книги выходят, когда особо не печешься о том, чтобы они вышли.

– Какую переоценку ценностей Вы сделали в этом сложном году?

– Я вспоминал строки 90-го псалма: «Падет от страны твоея тысяща и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смотриши и воздаяние грешников узриши». При этом я размышлял о том, как сказанное в Библии проецируется на наши дни, на ту же самую пандемию. Переоценка же произошла в пользу того, что вынужденное, казалось бы, уединение всегда отвечает глубинной потребности души.

– «Удаленка» и карантин позволили больше времени посвятить писательству. Чем порадуете читателей?

– Прежде всего я порадовал себя тем, что не надо выкраивать время для писательства, что наконец-то этого времени достаточно, что не надо спешить. Хотя, с другой стороны, все лучшее пишется сразу и быстро, на одном дыхании. Отсюда оговорка (поправка): не надо спешить, но так же, как «в бурях есть покой», есть своеобразный покой и в лихорадочной, спешной работе, когда замысел уже созрел и лишь требует воплощения. Дописываю роман о русских художниках, о понимании русского в живописи, о «социальном» Репине и «сказочном» Викторе Васнецове.

– Как вы оцениваете литературный процесс 2000-х годов? Назовите, пожалуйста, знаковые имена писателей, книги.

– В начале перестройки мы по наивности надеялись, что вот напечатают «Котлован» и «Чевенгур» Андрея Платонова и исчезнут запреты для хорошей современной прозы, которую раньше не пускали. А вышло совсем по-иному. «Разрешенное» стало во много раз хуже того, что было раньше, опустилось до уровня имеющего товарный вид примитива. Значительных писателей не появилось, а если появились знаковые, то этот знак отрицательный. Назвать имена? Имя им – легион.

– Что входит в ваш круг чтения из классики и православной литературы?

– Только классикой и спасаюсь, иначе вообще не было бы что читать. Причем, перечитываю в с е г о Толстого, в с е г о Достоевского, в с е г о Чехова и Бунина. К этому, к счастью, добавились не издаваемые ранее эмигранты: Борис Зайцев, Иван Шмелев («Пути небесные» – прекрасный роман), почти неизвестный нашему читателю Марк Алданов (трилогия «Ключ», «Бегство», «Пещера», роман «Истоки»), лучшие вещи Набокова. Из православной литературы читаю многое, в том числе и книги Тимофея Воронина. Читаю и горжусь тем, что он когда-то был моим учеником в Литературном институте и мы каждое занятие начинали эпизодом из Евангелия.

– Что тревожит Вас в современной жизни?

– Современная жизнь – таково ее экзистенциальное свойство – вся насквозь тревожна. Одну из моих повестей я назвал «Раба свободолюбия». Так уж вышло, что люди стали рабами ложно толкуемой свободы. А рабское состояние, неуверенность в будущем, отсутствие жизненной и национальной идеи, духовная угнетенность – это всегда тревога.

– Что Вам дарит надежду и дает силы?

– Чувство пути, о котором писал Блок. Пути и моего собственного, и пути всей России. Ведь любой путь – это не только подъемы, но и рытвины, и ухабы, и ямы. Вот мы – волею исторических причин – оказались в яме. Но будем помнить последнее слово Христа, сказанное Им на кресте: тетелестай (Евангелие Иоанна). Это слово переводят как «совершилось», но оно так же означает: «долги оплачены». Наши долги оплачены Тем, Кто принес Себя за всех нас в жертву на кресте. Поэтому наша надежда – вечная.

Беседовала Татьяна Медведева

Леонид Бежин – номинант Патриаршей литературной премии 2018 года.