Издательский Совет Русской Православной Церкви: Василий Дворцов: «Остро жаждешь Бога – спаси и сохрани!»

Главная Написать письмо Поиск Карта сайта Версия для печати

Поиск

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Василий Дворцов: «Остро жаждешь Бога – спаси и сохрани!» 15.04.2020

Василий Дворцов: «Остро жаждешь Бога – спаси и сохрани!»

Писатель Василий Дворцов рассказывает о жизни в режиме самоизоляции, творчестве и подготовке к Пасхе.

– Василий Владимирович, как Вы чувствуете себя в самоизоляции?

– Как чувствую? Обострённо-отстранённо, как на медосмотре – когда, попав в медучреждение, вдруг начинаешь смотреть на себя глазами терапевта или пульмонолога. Вот сейчас и чувствую себя, и осмысляю себя на некоем таком, почти больничном, почти стерильном фоне. Это именно не тюрьма, а зачищенное, выбеленное изоляцией от привычных общежитейских раздражителей: страстных или дежурных разговоров, сочувствия и внимания к окружающим – искреннего или из вежливости. Сижу-то совершенно один. Так получилось, что супруга успела на одном из последних авиарейсе улететь попрощаться и похоронить маму в Краснодарский край. А теперь не может выбраться из станицы. Общение с ней «удалённое», по гаджетам, так же и с детьми, и с внучками. Я теперь окончательно скайповый дедушка. Более всего переживаю за свою маму в Новосибирске. Созваниваемся как можно чаще. Слава Богу, у неё рядом, через парк, монастырь, успевает пробежать на службы мимо патрулей.

О себе, любимом… знаете, наложение карантина на Великий пост создаёт какую-то неожиданную гармонию внешнего и внутреннего контроля. После ухода духовника стал редко бывать в монастыре, и вот сейчас понял, как это неправильно. Совершенно новый опыт: вдруг чётко переживается, ясно ощущается некая особая синергия от поднасильного сосредоточения и великопостно увеличенной, немного усиленной молитвы. Плюс писатель, конкретно прозаик, нуждается в самоизоляции вне гриппа или кори. Это поэту достаточно пары часов для излияния мыслей и чувств в готовое произведение, а прозаику необходимо хотя бы триста дней в году сидеть, сидеть и сидеть, дабы результат стал видимым. И вот, задёрганный общественными делами, я, оказывается, ужас как соскучился по такому созерцательному погружению под информационные буйства и шторма.

– Эпидемия коронавируса – экстремальное испытание. Какие новые мысли и переживания у Вас рождаются?

– Человек склонен к самовозвеличиванию. Что уж говорить о людях искусства! В обычном течении жизни лекарством от накоплений излишнего самомнения нам служат болезни, потери, клеветы, незаслуженные обиды. А ещё хорошо, весьма полезно периодически оказываться в эпицентре стихийного разгула: в заливаемой волнами лодке, под грозовыми раскатами в чистом поле, на заметаемой метелью пустынной северной дороге – осознание своей немощи, своих ничтожных силёнок трезвит замечательно. Остро жаждешь Бога – спаси и сохрани! Думаю, именно это трезвение от осознания своей беспомощности будет итогом переживаемого миром, страной, Москвой. Трезвение наступит если не у всех, то у очень и очень многих.

– С каким настроением встречаете Пасху в этом году?

– «Яко аще бы восхотел eси жертвы, дал бых убо; всесожжeния не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Тревожно. Неловко, неуютно. Вроде как войти в школу с невыученным уроком. А ну как спросят? Ведь в чём стыдоба – тебя обязательно простят, твою неготовность не накажут.

Да, понимаем, что никто и ничто не может стать между нами и Христом Воскресшим. Но мы ведь люди Церкви, мы с опытным предчувствием благодатного тепла и света приходим на общую молитву, приходим для этих особых переживаний молитвенного соединения, и самое яркое, самое сильное оно на Пасху. Вы знаете, недавно перечитывал «Аксиомы религиозного опыта» Ивана Ильина, и вдруг увидел, что наш великий мыслитель совершенно не знал, никогда не переживал благодати единения верующих. И потому как-то даже с раздражением отрицал «единым сердцем и усты». Вот в этом году москвичам предстоит пережить Пасху в одинокости. Отцы, братья и сестры, в Белгороде, Ростове, Новосибирске, во всех наших городах и сёлах, помолитесь о нас!

– Есть ли у Вас пасхальные рассказы или стихи?

– Вы задали очень серьёзный искусствоведческий вопрос: что есть жанр? Вот жанр рождественский: история покаяния, точнее – раскаянья с последующей жаждой преображения, такой жанр оформился до каноничности, доказано существует. Но здесь отсыл к предыдущему Вашему вопросу о пасхальных переживаниях: если раскаянье героя рождественского рассказа – это опыт личный, знакомый каждому. Это личный катарсис. То что такое в нашем жизненном опыте Пасха? Катарсис всецерковный. Здесь проходится боль нечеловечесская, муки, страдания нечеловеческие, человеком не переносимые. Бог Сам проходит предательство, пытки, смерть, ад. И воскресает. И воскрешает всех. Не знаю, какими средствами за пределами храмовой службы можно передать сопереживание вселенского катарсиса. Ну, есть, конечно, сусальненькие стишки, умильно миленькие рассказики. Простите, если кого обидел, но это не сомасштабно, не соответствует величию темы. Такое в жанр не сложится.

– Кто для Вас – герой нашего времени?

– Иеромонах. Наше время – время апостолов, просветителей. И мучеников.

– Появились ли у Вас новые стихи и картины в период самоизоляции?

– Уточним: в период самоизоляции и Великого поста. Нет, ничего романтического из-под пера и кисти даже не попросилось. Публицистика и проза. Проза и публицистика. Стихи требуют внутреннего наполнения, точнее, переполнения мелодией, требуют бурления чувственностью, патетической или лирической. Картины тоже, как переход из словесного мышления в зрительно-образный – с эмоциональным взрывом, тоже не для поста. Прорабатываю огромный апокалиптический роман, наконец-то написал эссе о Ермаке, его эпохе: с платформы геополитики атаковал отечественную историографию, двести лет, при всех сменах госидеологий, упорно равно игнорирующую главенство православного мировоззрения вождей-героев и народа.

– Какие книги сегодня читаете или слушаете?

– Главное чтение Великого поста – Евангелие. Помню свой первый эмоциональный пробой тридцати с лишним лет назад, как тогда прочитал: «Если хочешь, очисти. – Хочу, очистись». И вот каждый раз пробивает до слёз – хочу! очистись! Только вдуматься, вжиться: презираемый всеми человек в смирении даже не просит. А Бог отвечает «Хочу». Именно чистоты Бог нам хочет.

А далее читаю всё, что необходимо для публицистики и романа. И тут точно интернет не всегда зло, сейчас достаточно много можно найти, не вставая из-за стола. Ну, и молодые писатели, – вычитал подборки для двух конкурсов. Тридцать девять авторов, есть радости: проза, в малых своих формах последние лет пять укрепляется новыми талантами. Я повторю: русская литература прирастает новыми талантами. Которых ошибочно называют «молодыми». Молодость пройдёт, мастерство наработается – талант, Богом данный, неизменен.

– Что Вас вдохновляет в творчестве?

– Творчество – сочувствие, ставшее зримым и слышимым. Мы сегодня об этом с Вами и говорили: сочувствие Богу, сочувствие святым, грешным. Всем страдающим.

Беседовала Татьяна Медведева

Досье. Василий Владимирович Дворцов родился 15 февраля 1960 года в городе Томске. С 1983 года работает по специальности художника-реставратора. Кроме бригадных работ по реставрации храмов, лично расписал два храма в Сибири. Написал и отреставрировал несколько сот икон по всей России. В профессиональную литературу пришёл в сорок лет. Автор произведений: «Аз буки ведал...», «Терра Обдория», «Кругом царила жизнь и радость», «Ангел Ангелина», «Нескончаемый патерик» («Манефа») и других. Номинант Патриаршей литературной премии 2019 года.









Лицензия Creative Commons 2010 – 2024 Издательский Совет Русской Православной Церкви
Система Orphus Официальный сайт Русской Православной Церкви / Патриархия.ru