Издательский Совет Русской Православной Церкви: Михаил ТАРКОВСКИЙ. ВРЕМЯ ИЗЛОМА

Главная Написать письмо Поиск Карта сайта Версия для печати

Поиск

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Михаил ТАРКОВСКИЙ. ВРЕМЯ ИЗЛОМА 18.11.2017

Михаил ТАРКОВСКИЙ. ВРЕМЯ ИЗЛОМА

Михаил Александрович Тарковский родился в 1958 году в Москве. Закончил Московский педагогический институт им. В.И. Ленина по специальности география/биология и Литературный институт им. А.М. Горького, заочное отделение, семинар поэзии В.Д. Цыбина. Автор книг: «Стихотворения», «За пять лет до счастья», «Замороженное время», «Енисей, отпусти!», «Тойота-креста», «Избранное», «Вековечно», «Сказка о Коте и Саше», «Полёт совы». Главный редактор альманаха «Енисей». Живёт в посёлке Бахта Красноярского края, где много лет работал охотником. Не так давно писатель представил в Новосибирске свою книгу «Полёт совы».

– Спасибо, что заехали к нам с новой книгой!

– Ну, по-другому и быть не могло! Новосибирск – важный и дорогой для меня город. Здесь у меня друзья. Здесь в издательстве «Историческое наследие Сибири», которым руководит писатель и общественный деятель Николай Александрович Александров, вышли и мой трёхтомник, и книга «Избранное».

Поэтому место действия повести «Фарт» из книги «Полёт совы» – городок недалеко от Новосибирска, можно сказать – почти напротив, где живёт писатель Игорь Баскаков. Герой же повести «Полёт совы» (у книги одноимённое название) – молодой школьный учитель русского языка и литературы Сергей Иванович Скурихин. Замучили городом и бесконечными разговорами о толерантности и успешности, и он решает уехать в далёкий таёжный посёлок, чтобы подпитаться, как он выражается, «взваром незыблемости». Но и на новом месте он столкнулся с теми же проблемами – с учителями, заложниками образовательных директив. Не успев толком устроиться на работу, он уже повёл себя почти как Чацкий, прочитав коллегам страстную лекцию о системе ценностей!

Книга началась с одной фразы. Как-то раз одна учительница сказала одну знаменательную фразу. Человек она очень хороший и надёжный и, скорее всего, не вдумалась в то, что сказала. Это говорит о том, что сказанное витает в воздухе. Она сказала: «Если ты сейчас будешь руководствоваться добром, то ничего в этой жизни не добьёшься!» Эта поразившая меня фраза и побудила к написанию повести.

– Почему последняя треть «Полёта совы» написана от третьего лица?

– Да там несколько раз меняется, так сказать, положение камеры. Это всего лишь приём, нужный для того, чтобы придать объём картине. Форма дневника даёт писателю большие возможности, связанные с манерой изложения, ну и с целом рядом моментов, – долго рассказывать. Допустим, становится возможной самоирония, или наоборот лирический монолог. К тому же повествование от первого лица избавляет от бесконечных вводных «он подумал», «ему показалось». Но не позволяет, к примеру, описать его внешность. Поэтому нужна смена точек съёмки.

– Главный герой не тонет в ледяной воде – это же символично?

– Ну да. Иначе зачем вся эта история? Наоборот, он получил закалку в ледяном озере.

– Насколько бескомпромиссная натура учителя Скурихина близка писателю Тарковскому?

– Очень близка. Возможно, таких как Сергей мало, но разве в этом дело? А писатель всегда надеется, что после выхода книги что-то в жизни изменится, что, например, таких Серёж прибавится. Но если вспомнить, что повесть «Прощанье с Матёрой» В.Г. Распутина не остановила возобновление стройки Богучанской ГЭС, то задумаешься.

– Согласны ли вы с таким определением: Скурихин и Тарковский – егеря русского языка?

– Я бы сказал, что егеря – это даже слабовато. Скурихин вполне тянет на начальника охотинспекции Туруханского района, равного по площади трём Франциям.

– Один из ваших персонажей говорит, что русская литература учит быть сдержанным. Почему именно этому? И чему ещё учат книги?

– Сдержанность – одно из важных качеств мужчины. Жалко, что слабо удаётся этому качеству соответствовать. В книге Сергей сам себя призывает к сдержанности, чтобы не взорваться в разговоре с либералкой Тоней. А книги учат... да, пожалуй, всему набору положительных человеческих качеств. Сегодня особенно важно повернуть молодёжь к традиционным ценностям Русского мира. Наша литература содержит для этого всё необходимое, и даже во много раз больше. Разные книги учат разным ипостасям добра – храбрости и жертвенности, смирению и способности вступиться за несправедливо обиженного, любви и верности... Можно вспомнить «Тараса Бульбу», «Войну и мир», «Братьев Карамазовых», прозу Бунина, Астафьева, Распутина. Мы учимся преемственности вообще и преемственности в поиске, в решении тех духовно-нравственных вопросов, над которыми ломали голову князь Андрей и князь Мышкин, Пьер Безухов и Алёша Карамазов. Размышления над этими метафизическими безднами не назовёшь иначе, как русской долей. Писатель – участник бесконечной эстафеты, бесконечной передачи свечи – этого росточка пламени, которое движется от прошлого к будущему. А в руках учителя эта свеча приобретает особое значение. Это очень трудно. Не все учителя понимают своё назначение. Вообще система образования сейчас самая важная и проблемная точка. Вы знаете, что были, к примеру, попытки убрать Гоголя и Есенина из школьной программы! Не так давно на телеканале «Культура» была передача, не помню названия, в общем, её ведёт Архангельский. Обсуждались проблема чтения, школы, программы и «отвычки» от чтения целого поколения. Алексей Варламов, писатель и ректор Литинститута, вы его знаете, он повторил всем известную и неоспоримую истину о том, как важна литература для воспитания национального духа. Мгновенно одна искушённая в гуманитарных делах дама взвилась: «Так не может быть, чтобы национальное сознание формировалось литературными текстами!». Дословно. Десять восклицательных знаков. Тема той передачи «Принуждение к чтению». Посмотрите сами.  Обожаю, когда такие люди проговариваются. Да спроси любого работягу из деревни – он и тот признает, что книги учат доброте, самопожертвованию, любви к родной земле. Не зря в народе так любят именно Есенина. Ну и конечно русская литература учит восприятию мира как единого целого. Как можно знать только свою историю и не знать истории других стран? И какое представление имеют американцы о Енисее и Ангаре? И почему русские знают Миссисипи так, будто сами проплыли по ней на плоту, и мыс Горн так, будто терпели там кораблекрушение? Русское сознание – космично. По Достоевскому.

– Прозвучали имена русских классиков. Я так понимаю, это ваши любимые писатели?

– У меня, наверное, нет нелюбимых русских писателей. Один 19-й век чего стоит. Весь. А уж Гоголь, Толстой, Достоевский – вовсе непостижимые материки в русской культуре. «Война и мир», «Подросток», «Идиот», «Преступление и наказание», «Записки сумасшедшего». Другой вопрос, как их давать школьникам?

– Но ведь и не давать нельзя!

– Разумеется. Я имел в виду, что это требует учительского дара. Сейчас в школах – педагог, а раньше был – учитель. Как были: писатель и литература, а стали – автор и текст. Педагог пытается сделать специалиста, а учитель человека. Учитель учит огромности и сложности мира. А педагог – даёт сухо по кусочкам углублённые и разрозненные сведения. Нынче школьников замучили тестами. Хотя умение проходить тесты и умение мыслить – вещи разные. Третий класс. Окружающий мир. Дети должны выучить все разновидности литературы. Буквально до зазубривания. Научно-популярная, справочная литература, путеводитель и т.д. Зачем третьеклашке это всё знать назубок? Образная сказка гораздо больше даст знания о мире, чем сухой перечень, ошибка в котором грозит непрохождением теста. Так и хочется сказать уже в пищеварительном контексте: непрохождение теста.

– Есть ли книги двадцать первого века, что произвели на вас сильное впечатление?

– Захар Прилепин – писатель, который выполняет заповедь русского художника по Константину Батюшкову: «Пиши как живёшь. Живи как пишешь». Так Гумилёв жил. Сейчас активно навязываются авторы, чьи тексты (а не произведения, заметьте) имеют слабое отношение к русской литературе. У них другой код, они не попадают ни в сердце, ни даже... что ли в... центр музыки, дыхания, внутреннего ритма. Это будто не художественные произведения, а подстрочники – для перевода на иностранные языки... Плохо, когда писатель мыслит языком переводной литературы.

– Житие ваше в посёлке Бахта воспринимается как отшельничество. Это было осознанное или спонтанное решение?

– Это была мечта, которая воплощалась постепенно и неотвратимо. Другое дело, что жизнь в тайге открыла очень много неожиданного. Как говорится, шёл за красотой тайги, а открыл красоту людей и стариннейшую трудовую традицию (промысел). Было ощущение независимости, присущее тем, кто многое делает своими руками. Нехорошо себя цитировать – нескромно, но экономно: там мир сводится до таких размеров, когда в нём ещё можно навести порядок своими руками. Ну и просто вид Батюшки-Анисея...

Потом открылась Сибирь другая, Сибирь регионов, городов и городков. Сколько мудрых, глубоких, интересных людей я встретил в Иркутске, Барнауле, Шушенском, на Дальнем Востоке! Учителя, музейщики, краеведы, охотоведы, писатели, священнослужители... А почему отошёл от промысла в тайге? Настоящий полноценный промысел совмещать с работой над прозой нельзя. Прозу высиживают. Писатель – как копалуха на гнезде. И одновременно как глухарь! Ко всему отвлекающему.

– А стихи-то – пишутся?

– Пока только теоретически... В принципе, всё готово к ним. Но лежит в чехле. Будет повод – напишу. Вообще давно не писал стихов...

– К чьим стихам неровно дышите?

– Да вся русская поэзия дорога, во всём её многообразии, от Ломоносова и Тредьяковского, до Пушкина, Батюшкова... До Николая Заблоцкого и Павла Васильева. Десять-пятнадцать имён я могу назвать даже не задумываясь, но мне особенно близок Николай Степанович Гумилёв; возможно, потому, что он как никто другой претворил в жизнь завет Батюшкова. Из современников... есть замечательный поэт Николай Зиновьев из Краснодарского края: «Не понимаю, что творится. /Во имя благостных идей /Ложь торжествует, блуд ярится.../ Махнуть рукой, как говорится? /Но как же мне потом креститься /Рукой, махнувшей на людей?» Юрий Беликов из Перми, Дмитрий Мурзин из Кемерово. Их знает узкий круг, хотя этих поэтов надо изучать в школах и в институтах. В Иркутской области сильнейшая литература. Молодой поэт и прозаик Андрей Антипин. В Красноярске появился ещё один литературный голос – молодой писательницы Марии Шурыгиной. Люди тоскуют по живой жизненной литературе. На днях выступал в Лесосибирске, это 300 километров от Красноярска на север, почти у Енисейска. Выяснилось, что туда почему-то редко ездят писатели. Далеко. Когда в городе мероприятия, то отправляют литературные десанты в городки, до которых часа полтора езды. А три-четыре – уже много, вечером же надо вернуться назад. А люди просто изнывают по духовному общению.

– Как часто вы находитесь на «грани срыва в улыбку»?

– Даже не знаю... Всё зависит от собеседника (смущённо улыбается). Порой встречаются люди, с которыми очень весело!

– В русском языке схожи слова «суть» и «сутки». В чём суть времени?

– У времени, как субстанции, никакой сути нету. Время – это условие существования материи. А вот суть времени, в котором ты живёшь – это вопрос, на который каждый уважающий себя писатель (не беру жанровиков) и старается ответить. Это очень трудно. Тем более в интервью. Думаю, ответ – наши книги. А кратко – время излома, в котором общей кризис цивилизации наложился на сложнейший период в истории России.

– Не кажется ли вам, что многие достижения научно-технического прогресса – это какая-то ловушка для человека, западня комфорта?

– Это известный и отнюдь не новый взгляд, об этом говорено-переговорено. Что человечество перешло точку разумного равновесья между человеческими потребностями, в сущности, не столь великими, и навязанным, излишне изощрённым рядом предложений. Что некоторые современные технологии уже больше работают на производителей, чем на потребителей. Что современная мысль настолько увлеклась борьбой за... скажем так, плоскость экрана, что забыла о решении стратегических задач цивилизации. И это нежелание задуматься о будущем являет вопиющий контраст с технологической и в общем-то довольно мелководной эйфорией по поводу «успехов технической мысли». Не говоря уж о том, что роботизация, компьютеризация, комфортизация бытия расхолаживает человека, делает его не только физически бессильным и не готовым к смене условий, но и сказывается на состоянии духа, приводит его в депрессивное состояние. В «Полёте совы» автором своеобразной теории прогресса является несколько комичный персонаж из разряда Шукшинских чудиков по имени Эдуард.

– В чём главные трудности будней Тарковского-редактора?

– Первое, и оно не в счёт: приходится читать очень много рукописей, которые приходят и от редакторов отделов, и из Дома Искусств, и просто от людей, узнавших мою почту. Второе: приходится соблюдать почти невыполнимый баланс между задачей поддержки молодых дарований и вообще начинающих писателей и удержания высокого художественного уровня всех произведений. Третье: приходится выслушивать обиды тех, кого не напечатали, объяснять причины, а порой и разбирать произведения. Чтобы как-то собрать в точку усилия по разбору рукописей, пришлось даже открыть в альманахе «Енисей» рубрику «Литературное мастерство». Почему-то принято считать, что для музыканта или живописца мастерская необходима, а писателю достаточно вдохновения!

Конечно, когда встречаешь яркую прозу – душа радуется. Хотя общий в целом фон литературы за последние десятилетия просел по художественности. Но не из-за внезапной массовой бездарности, а из-за того, что будто сменились образцы, на которые равняются пишущие. Часто – это журналистский очерк. Или вообще переводной роман. Но очень много и хороших сочинителей. Ведь надо писать не только правдиво или справедливо, но ещё и художественно, чтобы те вещи, о которых ты пишешь, показать во всей жизненной силе. Очень часто писатели пишут скудно и сценарно.

– Ваша повесть «Тойота-креста» просто просится быть экранизированной. Как с этим обстоят дела?

– Не занимался этим вопросом. Совсем. Это очень сложное дело. Мечта, естественно, была сразу и остаётся. Хотя вообще снимать этот фильм надо было на пике праворукой эры. Были ещё мысли о фильме по рассказу «Замороженное время». Режиссёр Николай Петрович Бурляев даже свёл меня с одним великолепным кинооператором, который удивительным образом оказался связанным с Василием Вялковым – его жена возила ансамбль Вялковых в Индию. (Василий Вялков потрясающий народный певец, собиратель русского музыкального мира из Турочака, трагически погибший в печально известной вертолётной аварии в Кош-Агачском районе в 2009 году. – М.Тарковский). Но я не решился начать даже подготовку, потому что съёмки игрового фильма дело огромное и неподъёмное, и я выбрал работу над новыми книгами. А доверить кому-либо съёмки по своим произведениям – для меня совершенно неприемлемо. Опыт съёмок даже фильма «Счастливые люди» показал, что снимать надо единолично. Самому. А для этого необходимо лечь костьми. На фильм уйдёт года два, не меньше. Поэтому – пока есть книга «Полёт совы», возможно продолжение «Тойоты-кресты» и – поделюсь радостью – уже готова короткая повесть на 60 страниц – написанная от лица охотничьей собаки по кличке Серый. Называется «О чём скажет Солнышко». Надеюсь, на днях она появится на сайте газеты «День литературы».

– Какие ощущения у писателя, недавно ставшего отцом? Почему решили назвать сына Ермаком? По чьим стопам он пойдёт?

– По чьим стопам он пойдёт – одному Богу известно. А назвали Ермаком по целому узлу причин. Потому, что в 2014-м году побывали в Тобольске, и проехали мимо Вагая, и что всё время в дороге звучала песня Владимира Ворожко в исполнении Василия Вялкова «Лодочка». И то, что внука Василия Вялкова тоже зовут Ермаком. И то, что Ворожко с Вялковым создали целый музыкальный проект «Ермак». Ну и то, что... мы в Сибири живём.

 

Беседовал Юрий ТАТАРЕНКО

Источник: «Литературная Россия»

 









Лицензия Creative Commons 2010 – 2024 Издательский Совет Русской Православной Церкви
Система Orphus Официальный сайт Русской Православной Церкви / Патриархия.ru